В интервью агентству “ТАСС” заместитель министра труда и социальной защиты России Григорий Лекарев рассказал о том, как реализуется государственная программа “Доступная среда” на 2011−2020 годы, как оценивают ее эффективность сами инвалиды, какие изменения предлагается внести в российское законодательство в отношении людей с инвалидностью.

– Программа “Доступная среда” реализуется с 2011 года. Как на данный момент вы оцениваете ее эффективность?

– Мы считаем, что в целом она свою задачу выполняет. Сейчас практически в каждом регионе есть собственная программа по доступной среде. Это очень хороший шаг вперед. Когда в 2010 году мы задумывали программу, выяснилось, что наработанные подходы и методики имеют считаные единицы. На тот момент только Татарстан и Тверь реализовывали собственные программы или подпрограммы. Остальные регионы либо работали фрагментарно, либо когда-то занимались этим направлением, но потом прекратили. Мы отобрали три региона – Татарстан, Тверскую и Саратовскую области, в которых отработали подходы к созданию доступной среды. После того как “пилоты” были реализованы, в 2013 году в программу вступило 12 регионов. Сегодня уже 81 регион участвует в реализации “Доступной среды”.

В региональных программах применяется комплексный подход к формированию условий доступности. То есть затрагиваются все основные сферы жизни человека: социальная защита, транспорт, здравоохранение, связь, культура, спорт, образование. Всего для обустройства с учетом требований доступности было отобрано 38 тыс. объектов в этих сферах.

Работа “разнесена” и по ведомствам. Например, Минобрнауки занимается инклюзивным образованием, Минспорта – адаптивными школами по физической культуре и спорту, Минкомсвязи – услугами связи, и так далее.

– Что это за приоритетные объекты? Как они отбирались?

– Минтрудом была поставлена задача всем регионам выявить наиболее значимые для инвалидов объекты. Но сделать это нужно было не самим, а с привлечением общественных организаций инвалидов. В итоге был сформирован реестр объектов, в которые люди с инвалидностью чаще всего обращаются, – их 38 тысяч, как я уже сказал.

Конечно, не обошлось без дискуссий. Например, мы столкнулись с тем, что, к сожалению, некоторые регионы намеревались идеально приспособить и показывать какой-либо один объект, допустим, театр оперы и балета. Но инвалиды сказали, что театр их не так сильно беспокоит, куда важнее приспособить поликлинику, бассейн. Именно отобранные самими инвалидами объекты, включенные в реестр, сейчас и приспосабливаются. Общественные организации инвалидов участвуют и в приемке работ.

– Откуда же тогда берутся эти пандусы, ведущие в стену?

Параллельно с нашей госпрограммой некоторые регионы в рамках обычного строительства или муниципальных проектов приспосабливают другие здания, и в этой работе не всегда участвуют люди с инвалидностью. Поэтому на выходе получаем истории про пандус, ведущий в дверь или в стену.

У нас есть сигналы, что такое бывает и в программе “Доступная среда”, но при помощи общественных организаций это исправляется.

Еще одно направление работ – выявление “забытых” объектов. Благодаря Общероссийскому народному фронту мы выявляем объекты, которые были приспособлены в 2011−2013 годах, но сейчас не поддерживаются в нормальном состоянии. Информация об этом доводится до регионов, чтобы они устраняли такие оплошности.

– Как сами люди с инвалидностью оценивают изменения в рамках программы?

– В рамках программы “Доступная среда” мы анализировали отношение инвалидов в части того, как к ним относится общество и как для них создаются условия. Показатель явно имеет тенденцию к росту, хотя и не очень быстрому. Люди с инвалидностью стали выше оценивать общую атмосферу в обществе по отношению к ним и чаще пользоваться услугами, которые раньше были недоступны. Этот показатель сейчас уже более 42%, а раньше, в 2011 году, он был чуть больше 30%.

– А кто оценивает актуальность предложений субъектов по адаптированию тех или иных объектов или инфраструктуры?

– Мы работаем с общественными организациями инвалидов, которые имеют свои отделения в регионах. Они входят в координационный совет по реализации программы “Доступная среда”.

Мы убеждены в том, что органы власти и исполнители не должны решать вопросы доступности в одиночку. Необходимо, чтобы в этом процессе участвовали и сами потребители. Когда регион защищает на координационном совете свою программу, мы всегда спрашиваем представителей общественных организаций инвалидов, сидящих рядом: “А ваше региональное отделение подтверждает, что действительно нужно делать так?”. Порой общественники говорят, что их предложения не были учтены. Если предложения действительно ценные, но в документе они не учтены, мы отправляем программу на доработку. Такие механизмы обратной связи прописаны в программе.

– Что принципиально важного выявила эта программа?

– Программа “Доступная среда” выявила болевые точки и восполнила пробелы в вопросах обеспечения прав инвалидов. На основе опыта реализации программы мы смогли подготовить 419-й федеральный закон. Это главный результат. Он установил конкретные правовые механизмы для поэтапного создания безбарьерной среды.

Сейчас в 36 федеральных ведомствах приняты порядки обеспечения доступности объектов, услуг и оказания помощи инвалидам. Если говорить о региональном уровне, то в каждом регионе действует “дорожная карта” пошаговых действий в отношении доступности среды.

Внесены изменения и в регламенты предоставления госуслуг населению. Приведу пример, как это должно работать на практике. Теперь, когда инвалид-колясочник хочет, к примеру, посетить отделение банка, оплатить коммунальные услуги, то ему должны оказать всю необходимую помощь, обеспечить комфортный заезд в здание, предусмотреть удобный пандус, специальную стойку.

Подчеркну, что задачей программы не было создать всеобщую доступность. В самом начале мы говорили, что все объекты и услуги невозможно приспособить ни за пять, ни за десять лет. Мы говорим о том, что к 2020 году с учетом финансирования из федерального бюджета, которое есть сейчас, и с учетом возможностей регионов будет приспособлено 68% приоритетных объектов. Это длительный процесс. Страны, где уровень доступности сегодня выше, начали эту работу с 50-х годов. Мы же в самом начале пути.

Другой важный аспект: госпрограмма дала понять, что новые объекты, которые возводятся, обязательно должны быть доступны.

– Это действительно работает?

– Соответствующие нормативные акты разработал Минстрой. Мы надеемся, что ни один проект в стране, который подлежит экспертизе, не будет выпускаться в формате, недоступном для человека с инвалидностью. Уже действуют соответствующие нормы технического регламента для безопасности зданий и сооружений.

Сейчас появляются новые торговые центры, кинотеатры, станции метро, которые предусматривают определенный уровень доступности. Часто, к сожалению, мы сталкиваемся с тем, что есть административные и организационные барьеры для осуществления задуманного. Так, например, дверь, спроектированная для инвалидов-колясочников, бывает заперта на ключ. Программа помогла выявить подобные вещи и предложила такой инструмент решения, как инструктаж сотрудников, то есть алгоритм – как следует помогать инвалидам с различными ограничениями здоровья. Работодатель теперь обязан организовать такое обучение.

– А если говорить о бюджете программы, то планируется ли дальнейшее секвестирование?

– Сразу скажу, что программа амбициозна по своим задачам. В начале ее реализации регионам было сложно прорабатывать должным образом свои программы. Сейчас, когда технологии уже отработаны и каждый знает свою роль, регионы охотно в ней участвуют на условиях софинансирования из федерального бюджета. В 2016-2018 годах мы планируем это софинансирование продолжить.

С учетом бюджетных возможностей в этом году такой расклад: 1 млрд рублей выделен Минтруду на поддержку региональных программ “Доступная среда”, 1,2 млрд рублей – Минобрнауки на инклюзивные школы, около 200 млн рублей – Минспорту на поддержку спортивных учреждений для инвалидов.

К вопросу дальнейшего финансирования лучше вернуться в ноябре. Сейчас бюджет на следующие годы еще в проекте.

– Какую роль в создании доступной среды играет бизнес?

– У нас есть два подхода. Первый связан с государственными услугами, которые предоставляются на основе административных регламентов. В них внесены изменения в части оказания услуг инвалидам в доступном для них формате.

Второй момент – бизнес. По коммерческим услугам нет административных регламентов, но, как я говорил, принят закон № 419, который ввел обязательность обеспечения доступности услуг для инвалидов как в государственных, так и частных организациях. Министр недавно провел совещание по таким вопросам с представителями крупнейших коммерческих организаций, таких как “Аэрофлот”, РЖД, Сбербанк, ВТБ и другими. Мы обсудили, как внутри компании определить, что такое доступность объекта или услуги, которую они оказывают, как прописать действия сотрудников, когда к ним обращается инвалид. Ведь начинать надо с нормативной базы: внутренних регламентов, приказов, порядков. Мы видим, что некоторые крупные компании продвинулись в этом вопросе. У многих есть подготовленная нормативная база, корпоративные “дорожные карты” по доступности и другие стратегические документы. Такую работу должны провести все компании без исключения. Это буква закона.

– При этом бизнесу в России не очень выгодно быть социально ответственным.

– Корпоративная социальная ответственность – признак цивилизованного ведения бизнеса. Если мы посмотрим на крупные глобальные компании, которые работают в рыночных условиях, мы увидим, что такие программы у них есть. Отсутствие же социальной ответственности вызывает вопросы у других участников рынка.

Кроме того, в российском законодательстве сказано, что наше государство социальное.

И задачи доступной среды не должны решаться только госорганами. Предоставление услуг инвалидам в удобной для них форме должно быть нормальной практикой всех организаций, правилом хорошего тона. И это не требует сверхрасходов. Мы говорим о том, что бизнесу необходимо принимать удобные для них стратегии. Это, во-первых, сулит им определенные выгоды – расширяется круг клиентов, а во-вторых, с ними будут считаться их партнеры по бизнесу.

– Надеюсь, у нас это тоже появится массово.

Появляется. Мы видим, что такие процессы идут и в среднем, и в малом бизнесе. Есть аптеки, музеи, производственные предприятия, которые принимают такие решения.

– Давайте об установлении инвалидности поговорим. Довольно часто на различных мероприятиях мы слышим от родителей детей с инвалидностью жалобы на то, что очень много инстанций необходимо посетить для того, чтобы установить ребенку инвалидность. В некоторых случаях понятно уже сразу после рождения детей, что документы на инвалидность оформлять нужно. А семье с таким ребенком и без того непросто, особенно когда речь идет о паллиативных детях. Планирует ли Минтруд упростить эту схему?

– Мы работаем над упрощением процедуры формирования индивидуальной программы реабилитации и абилитации (ИПРА). Что касается установления первичной инвалидности, то нам все равно необходимо видеть, насколько выражено нарушение состояния здоровья, и оно должно подтверждаться результатами обследования медицинских организаций. В медико-социальной экспертизе работают врачи-эксперты. Они не лечат ребенка, не наблюдают его с первых дней жизни. Поэтому они опираются на данные медорганизаций. Да, процедура выглядит громоздкой, потому что она связана с обследованиями, которые могут быть растянуты по времени. Конечно, ее нужно упрощать, и мы над этим работаем вместе с Минздравом России.

По детям с тяжелыми заболеваниями у нас существует практика выезда педиатрических бюро в стационар, на дом, если есть такой запрос от родителей.

– Даже в перинатальном центре?

– Да, конечно. Это могут быть и совсем маленькие дети, и дети с онкологией. К сожалению, в силу технических возможностей может получаться не всегда, но в этой части мы стараемся жестко стоять на своем. С крупными медцентрами в Москве и регионах мы на связи, стараемся всегда выезжать.

Конечно, когда ребенок подрастает и нет остроты ситуации, но диагноз очевиден, здесь вступает в силу формальная сторона: бюро медико-социальной экспертизы обязательно должны видеть документы, историю заболевания.

– А изменения в ИПРА?

Что касается изменения ИПРА в течение жизни ребенка, то сейчас мы работаем над тем, чтобы была возможность вносить изменения в программу без повторного освидетельствования. Например, если состояние здоровья не изменилось, а изменились антропометрические данные или нужно поправить какой-то параметр в ТСР. Мы подготовили соответствующий проект акта.

Здесь, конечно, есть нюансы. Допустим, если состояние здоровья человека серьезно изменилось и поэтому необходимо пересмотреть ИПРА, в этой ситуации необходимо медицинское обследование. Надеемся, что направление формы № 088/У из медицинских организаций в электронном виде в МСЭ упростит процедуру и сократит сроки. Мы сейчас прорабатываем этот вопрос с Минздравом.

– Как еще электронный документооборот упростит жизнь получателю социальной услуги?

– Пока мы, к сожалению, в основном работаем с бумагой. Это нас не устраивает по многим причинам: бумагу можно подделать, исказить, неправильно или неполностью заполнить. А если она заполнена неграмотно, то ее нужно переписывать, и для человека это означает повторное обращение в медучреждение. Мы хотим сделать следующим образом. Врач не сможет отправить документы в электронной форме до тех пор, пока они все не будут заполнены правильно. Более того, в этом случае есть уверенность, что электронный документ выпущен проверенным медучреждением (к сожалению, бывают случаи подделки документов для получения инвалидности). Получив такую форму, учреждение МСЭ может четко сказать, в какое время к ним лучше прийти. Это тоже снимет напряжение – не нужно стоять в очереди.

– А реестр какую роль играет в этой системе?

– Федеральный реестр инвалидов будет рассылать сведения из бюро МСЭ в те учреждения, которые назначены исполнителями в ИПРА. Сейчас госуслуги оказываются в заявительном порядке, поэтому, например, служба занятости ждет, когда человек с инвалидностью придет к ней сам. Этот подход планируется модернизировать. Во-первых, мы хотим брать согласие человека с инвалидностью в бюро МСЭ на то, чтобы служба занятости к нему обращалась сама. У инвалида есть масса барьеров к тому, чтобы обратиться в службу занятости. А если человек не против, чтобы к нему обращались, тогда служба занятости может обратиться с информированием о возможностях на рынке труда, с приглашением прийти на встречу, встать на учет, подобрать профессию, предложить возможности для переобучения. Вот такой более адресный, индивидуализированный подход, основанный на электронном взаимодействии через федеральный реестр инвалидов, позволяет нам говорить об упрощении доступа к госуслуге со стороны человека с инвалидностью.

– Это сейчас только идея?

– Это идея, которая, мы надеемся, станет законом. Далее мы предложим более развернутую систему содействия в трудоустройстве, например, сопровождаемое трудоустройство.

– Когда и в каком объеме планируется внедрение этой информационной системы в жизнь?

– Уже сейчас учреждения МСЭ обязаны отправить выписку из ИПР по всем учреждениям-исполнителям. Далее сами учреждения должны направить обратно в МСЭ информацию о том, как они выполнили все, что предписано человеку с инвалидностью в программе реабилитации.

А с 1 января 2017 года мы запускаем реестр инвалидов. В нем прописаны роли каждого ведомства и четко определены сведения, которые будут подгружаться в реестр о каждом инвалиде. Если, например, ребенок с инвалидностью получает образование и по какой-то причине прекратил его получать, реестр даст возможность это увидеть. Мы должны проанализировать, что с ним произошло, по какой причине и предпринять соответствующие меры реагирования.

По нашей статистике сейчас около половины ребят с инвалидностью прекращают обучение. С вводом системы мы сможем понять, по какой причине это произошло – не созданы условия у образовательного учреждения, или это недоработка на уровне профессиональной ориентации, или учебная программа слишком тяжелая и ее необходимо адаптировать с учетом ограничений здоровья инвалида.

Дальше часть ребят все-таки успешно заканчивает обучение, и мы здесь должны подготовить рынок труда к тому, чтобы он их принял. Необходимо понимать, с какими специальностями и с какими ограничениями здоровья ребята выйдут на рынок труда. Службы занятости должны быть во всеоружии: если выпускнику не удается самостоятельно решить вопрос занятости в кратчайшие сроки, целесообразно помочь ему, пока он не утратил знания и мотивацию. Мы должны понять в чем именно проблема: нужно дополнительное образование, помощь в составлении резюме, взаимодействие с работодателем и тому подобное.

– Вы сейчас фактически говорите о сопровождаемом трудоустройстве.

– Именно. Мы сейчас готовим законопроект о сопровождении при решении вопросов занятости. Рассчитываем, что он может быть принят Госдумой в осеннюю сессию.

Еще один очень важный аспект: одно дело, когда мы собрали информацию с организаций, которые должны обеспечивать человека с инвалидностью чем-либо, и другое дело – возможность контроля со стороны заинтересованного лица. Поэтому федеральный реестр инвалидов включает в себя доступ в “личный кабинет”. Сведения из “личного кабинета” будут доступны только самим пользователям – гражданам с инвалидностью.

– То есть сейчас проблема правонарушений в отношении людей с инвалидностью решается, и никаких специальных институтов, как, например, уполномоченный по правам инвалидов, не нужно?

– Нет нигде предписания, ни в международных документах, ни в соглашениях, что нужно обязательно иметь уполномоченного именно по правам инвалидов. Нужно иметь институт, который бы следил за соблюдением прав – такие институты у нас есть. Нарушение прав и дискриминация, неважно по какому признаку – предметы заботы уполномоченного по правам человека. У нас есть советы по делам инвалидов, например, при Президенте России. Есть работа уполномоченного по правам ребенка в РФ, он темой инвалидности также занимается. Еще один институт создавать – тогда необходимо понимать, как разграничатся полномочия. Мы не можем высказываться за или против – если такое решение будет принято, мы будем работать в той системе, которая будет. При этом нам кажется, что лучше совершенствовать те правозащитные инструменты, которые страна уже имеет. Если кто-то считает, что нарушаются права человека с инвалидностью только потому, что нет какого-то надсмотрщика за правами, мне кажется, это ошибочно. В странах с более высоким уровнем доступности все равно возникают те или иные случаи дискриминации. Мы в России должны опираться на уже созданные и функционирующие институты, которые защищают права людей.

– Как сейчас разрешаются случаи правонарушения в отношении людей с инвалидностью?

– Был случай, когда не пустили инвалида по зрению без сопровождения в самолет. Все возмущались, потому что его ограничили в правах на передвижение. Это действительно так. Результат таков: суд обязал авиакомпанию изменить внутренние правила, и она их изменила. Да, не сразу, да, не мгновенно, но изменения происходят. После этого случая правила других авиакомпаний стали меняться.

Еще один мощный инструмент, который у нас есть – общественное мнение. Все мы помним истории, когда человека с инвалидностью не пустили на аттракционы, когда девушку с инвалидностью попытались выгнать из кафе или, когда дельфинарий не пустил группу детей с аутизмом в обычный день, предложив санитарный. Во всех случаях поднималось общественное негодование. В истории с девушкой в кафе сработали даже не судебные органы, а надзорные, отреагировав на информацию из СМИ. История с детьми с аутизмом срезонировала в прессе так, что очень быстро последовали кадровые решения со стороны администрации дельфинария. Поэтому вопрос не в уполномоченном по правам инвалидов. Это вопрос готовности всех нас помочь инвалидам быть равноправными членами общества.

rosmintrud.ru

Помощь при посадке для людей с ограниченной мобильностью предлагается возложить не только на владельца инфраструктуры, но и на РЖД.

Законопроект, направленный на исключение ситуаций, когда инвалидам с ограниченной мобильностью не оказывается услуга по посадке на поезд и высадке из него, внесли в Госдуму депутаты Михаил Терентьев (“Единая Россия”) и Александр Ломакин-Румянцев (“Справедливая Россия”).

Парламентарии предлагают в статью 80.1 закона “Устав железнодорожного транспорта РФ” ответственность по обеспечению посадки и высадки инвалидов перенести из части, которая относится только к владельцу инфраструктуры, в другую часть, определяющую совместную ответственность перевозчика и владельца инфраструктуры.

В пригородном железнодорожном сообщении на подавляющем большинстве остановочных пунктов (на более чем на 8 тыс.) нет персонала владельца инфраструктуры, отметил Терентьев. “Как правило, продажу билетов, контроль и охрану осуществляют работники перевозчика, и в результате регламентированную законодательством услугу по посадке и высадке инвалидов никто не оказывает. Об этом свидетельствуют поступающие от инвалидов жалобы, среди авторов которых, как правило, инвалиды, использующие кресла-коляски”, – указал он.

Кроме того, по словам депутата, соответствующее требованиям Правил технической эксплуатации железных дорог Российской Федерации нормативное расстояние между полом тамбура вагона и пассажирской платформой не позволяет инвалидам на креслах-колясках самостоятельно осуществить посадку и высадку в поезд, если подвижной состав не оборудован посадочными устройствами и эти пассажиры-инвалиды не могут воспользоваться железнодорожным транспортом. “В этой ситуации отсутствие ответственности перевозчика также негативно сказывается на его заинтересованности в проведении работ по оборудованию подвижного состава посадочными устройствами”, – подчеркнул парламентарий.

regnum.ru

Минтруд России информирует, что в период с сентября по октябрь 2016 года будет проведен конкурсный отбор субъектов Российской Федерации для реализации в период 2017-2018 годов пилотного проекта по отработке подходов к формированию системы комплексной реабилитации и абилитации инвалидов, в том числе детей-инвалидов.

Конкурсный отбор проводится в рамках государственной программы Российской Федерации “Доступная среда” на 2011-2020 годы.

По результатам конкурсного отбора двум субъектам Российской Федерации будет предоставлена субсидия из федерального бюджета на реализацию мероприятий, включенных в региональную программу, разработанную на основе технического задания пилотного проекта.

В 2017-2018 годах запланированный объем субсидий из федерального бюджета составит 300,0 млн. руб. ежегодно.

Для реализации пилотного проекта разработаны следующие нормативные правовые акты:

– приказ Минтруда России от 18 августа 2016 г. № 436н “Об утверждении технического задания по отработке подходов к формированию системы комплексной реабилитации и абилитации инвалидов, в том числе детей-инвалидов” (далее – техническое задание);

– приказ Минтруда России от 29 июля 2016 г. № 398н “Об утверждении Порядка и условий проведения конкурсного отбора субъектов Российской Федерации для участия в реализации пилотного проекта по отработке подходов к формированию системы комплексной реабилитации и абилитации инвалидов, в том числе детей-инвалидов, а также регламента работы и состава конкурсной комиссии” (далее – порядок и условия конкурсный отбор).

В настоящее время данные нормативные правовые акты находятся на государственной регистрации в Минюсте России.

Субъекту Российской Федерации, принявшему решение об участии в конкурсном отборе, необходимо разработать в соответствии с техническим заданием проект региональной программы по комплексной реабилитации и абилитации инвалидов, сформировать в соответствии с порядком и условиями конкурсного отбора заявку для участия в конкурсном отборе.

При формировании проекта программы и заявки для участия в конкурсном отборе субъекту Российской Федерации необходимо учитывать объемы соответствующих источников финансирования мероприятий, включенных в проект программы (средства бюджета субъекта Российской Федерации и федерального бюджета в виде субсидии бюджету субъекта Российской Федерации).

Проект региональной программы и заявка для участия в конкурсном отборе в двадцатидневный срок с даты начала приема документов, определенной в объявлении о проведении конкурсного отбора, представляются в Минтруд России органом, уполномоченным высшим исполнительным органом государственной власти субъекта Российской Федерации представлять субъект Российской Федерации на конкурсном отборе.

Объявление о проведении конкурсного отбора размещается на официальном сайте министерства в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет” не позднее чем за 30 календарных дней до начала приема документов для участия в конкурсном отборе.

Субъект Российской Федерации вправе подать только один пакет документов для участия в конкурсном отборе. Документы для участия в конкурсном отборе представляются одновременно на бумажном и электронном носителях (в виде носителей на оптической основе).

Документы для участия в конкурсном отборе, представленные участниками конкурсного отбора, оцениваются конкурсной комиссией по 100-балльной шкале в соответствии с критериями и коэффициентами их значимости, предусмотренными Порядком и условиями конкурсного отбора, в срок не позднее 30 рабочих дней после окончания срока приема документов.

Победителями конкурсного отбора признаются два субъекта Российской Федерации, которым присвоено наибольшее количество баллов.

Обращаем внимание, что объявление о проведении конкурсного отбора с указанием срока, места и времени приема документов для участия в конкурсном отборе будет размещено на официальном сайте Минтруда России после прохождения процедуры государственной регистрации в Минюсте России вышеперечисленных нормативных правовых актов.

rosmintrud.ru

Фонд социального страхования РФ (ФСС) подписал соглашение о сотрудничестве с Всероссийскими общественными организациями инвалидов, в том числе с Всероссийским обществом слепых и Всероссийским обществом глухих.

Сейчас аналогичные соглашения подписаны на региональном уровне. “АиФ” разобрался, как эти соглашения работают на местах.

Люди с ограниченными возможностями теперь участвуют в заседаниях конкурсных комиссий по выбору товаров, услуг и их поставщиков, в составлении технических заданий на закупку средств реабилитации (коляски, протезы, слуховые аппараты и др.) и занимаются их приёмкой. Специалисты-инвалиды проверяют качество того, что закупают региональные отделения Фонда для инвалидов.

“Соглашение фиксирует те рабочие отношения между ФСС и общественными организациями, которые уже давно установились, и расширяет полномочия общественных организаций: нас зовут, слушают и слышат, реагируют на наши замечания, – говорит Олег Рысев, заместитель председателя Всероссийского общества инвалидов. – Были случаи, когда при выполнении контрактов недобросовестные поставщики подменяли коляски. Договор заключён на поставку одной модели, получаем вроде бы коляски с похожим наименованием... Но в конце стоит буква “Х”, и на практике это уже совсем другая коляска, даже из других материалов! Очень правильно, что теперь по решению властей часть колясок будет приобретаться у единственного поставщика. Если рекламации будут массовыми, с этим поставщиком отношения будут разорваны”.

“Мы уже лет 15 говорим, что людям с инвалидностью необходимо предоставить самостоятельный выбор технического средства реабилитации, – продолжает тему Александр Лысенко, руководитель Национального центра проблем инвалидности, эксперт ОНФ по делам инвалидов. – На сегодняшний день государство (ФСС) оплачивает только те средства реабилитации, которые прописаны в индивидуальной программе реабилитации. Кроме того, компенсируются расходы, которые предусмотрены правилами приобретения технических средств реабилитации.

А в правилах записано, что существует предельная цена ТСР, и указано, как она определяется. 15 лет государство использует систему конкурсов и тендеров, либо компенсирует стоимость самостоятельно приобретённых ТСР. Было бы лучше получить государственный сертификат на приобретение ТСР, потому что некоторые средства реабилитации могут стоить и 200, и 300 тыс. руб. К тому же сертификат можно реализовать лишь в тех фирмах, которые входят в государственный список поставщиков. Систему сертификатов обещали внедрить ещё в 2011 г. Однако на сегодня такая практика электронной сертификации существует только в Москве и касается городских средств – того, что расходует город сверх федерального финансирования закупок для инвалидов. Эта система очень хорошо себя зарекомендовала. Конечно, нельзя её ввести в одночасье, какое-то время обе практики – сертификации и конкурсных закупок – могут существовать параллельно. Поэтому соглашения между ФСС и обществами инвалидов – первый шаг к большей самостоятельности инвалидов в вопросах выбора, юридическая основа сотрудничества общественников и государства, и их можно только приветствовать”.

“Я на коляске уже давно и в последнее время вижу добрые перемены, – говорит Жанна Цаллагова, руководитель Фонда поддержки инвалидов с нарушением опорно-двигательного аппарата из Республики Северная Осетия – Алания. – Хорошо, что фонд привлёк к сотрудничеству представителей общественных организаций инвалидов. Например, раньше коляски приобретались как бы “вслепую”, здоровыми людьми, которые не всегда понимают, что нужно человеку, лишённому возможности свободно передвигаться. Теперь же мы им говорим, какие услуги и средства реабилитации нам нужны. При этом всего в достатке и нет никаких очередей. Правильно и то, что представители Фонда не сидят в своих кабинетах, а приходят к нам”.

“Мы уже 12 лет работаем с Фондом социального страхования и никогда не были разочарованы, – отмечает и Юрий Мещеряков, председатель Ростовской областной организации Всероссийского общества слепых. – Они стараются выполнять все наши пожелания по техническим условиям средств реабилитации, выделению путёвок в специализированные санатории для слепых. На днях обсуждали закупку ручных видеоувеличителей – приборов, позволяющих увеличивать в 6-14 раз и делать читаемым текст даже для людей, у которых есть только 1% зрения. Можно прочитать и документ, и ценник в магазине”.

“Когда мы говорим о помощи, то имеем в виду, конечно же, Фонд социального страхования, – говорит Ирина Баскакова, председатель Ростовского регионального отделения Всероссийского общества глухих. – С Ростовским отделением мы работаем уже давно, сотрудничество наше очень плодотворно – специалисты стараются учитывать пожелания инвалидов, их нужды. Не помню случая, чтобы к нам поступила жалоба на работу Фонда.

Фонд финансирует и учебные программы. Так, по словам Ирины Баскаковой, благодаря ФСС в региональном отделении общества языку жестов, созданному специально для общения глухонемых, обучают тех, кто оглох в зрелом возрасте, а в Донском колледже организованы курсы сурдопереводчиков”.

Несмотря на экономический кризис и дефицит федерального бюджета, финансирование Фонда не подвергалось сокращениям. Хотя такие попытки предпринимались неоднократно.

“Есть Минфин, который периодически задаёт вопросы вроде “Кому будем финансировать закупки средств реабилитации – детям-инвалидам или молодым инвалидам?”, – вспоминает

О. Рысев. – Звучит это также, как знаменитое “если руки мыли с мылом, тогда чай без сахара”.

Для более тщательного учёта потребностей в средствах реабилитации с 1 января 2017 г. вводится Федеральный реестр инвалидов – общая база данных. Без индивидуального подхода здесь не обойтись, убеждён О. Рысев: “Просто выбрать самое лучшее – это примерно то же, что всем купить одинаковую обувь 40-го размера. Когда человеку делают протез, с ним работают индивидуально. А коляски, например, часто привозят всем одинаковые”.

Для тщательного отбора товаров и услуг в рамках соглашения начата подготовка экспертов среди инвалидов. По мнению Олега Рысева, чтобы выбрать средство реабилитации надлежащего качества, недостаточно быть инвалидом.

“Скажем, я пользуюсь коляской 30 лет, и у меня уже сформировались определённые привычки и требования, – объясняет он. – Но у другого человека – другого пола, с другим весом, характером, особенностями заболевания – привычки и требования неизбежно будут иными. И не любой инвалид может стать экспертом. Эксперт должен видеть проблему в развитии – вдруг средство реабилитации через какое-то время станет непригодным?

И проверять всё нужно оперативно. Необходимы и лаборатории для испытаний. Российские инвалиды за последние годы стали намного разборчивее и требовательнее, чем раньше. Теперь их на мякине не проведёшь. Они уже не довольствуются тем, что дают, а сами знают, что им нужно. Просят даже шагающие коляски. Это, конечно, чересчур, но показатель хороший – значит, жизнь инвалидов России меняется в лучшую сторону”.

aif.ru

Председатель Всероссийского общества инвалидов Михаил Терентьев – об инклюзивном образовании и новых законопроектах для людей с ограниченными возможностями.

1 сентября 2016 года в России вступит в силу новый образовательный стандарт. О том, какими будут учителя будущего и что ждет инвалидов после окончания школы, корреспонденту “Известий” Дарье Филипповой рассказал заместитель председателя комитета Государственной думы по труду, социальной политике и делам ветеранов, председатель Всероссийского общества инвалидов Михаил Терентьев.

– Предполагается, что в будущем дети-инвалиды будут учиться не в специализированных заведениях, а в обычных школах. Но как будет формироваться штат сотрудников: сможет ли один преподаватель совмещать функции и учителя, и социального работника, и, возможно, психолога?

– Когда был принят новый закон “Об образовании”, появилось понятие “инклюзия”. И в Министерстве образования разработали государственный образовательный стандарт по обучению людей с инвалидностью. Преподавательский персонал будет готовиться по этим новым стандартам. Конечно, в каких-то случаях нужны дополнительные специалисты (например, тьюторы), в каких-то – нет. Нам предстоит проделать большую работу: сегодня учителям и так тяжело, а в будущем их ждет дополнительная нагрузка. За один день этот вопрос не решится – большая часть детей-инвалидов начнет учиться в обычных школах не завтра. Действовать будем поэтапно. Но и у специализированных образовательных организаций останется своя ниша.

– Педагогические вузы уже начали готовить специалистов по новым стандартам? Учитывая тот факт, что количество таких высших учебных заведений сокращается.

– Пока мы в начале пути. Сегодня существует только профессиональная переподготовка преподавателей на уровне дополнительного образования. Это позволяет учителям получать новые навыки в работе с детьми-инвалидами.

Все страны прошли этот путь. Италии, например, понадобилось 40 лет, кому-то – 20-30 лет. Пройдет этот путь и Россия. Мы живем в век информационных технологий, и я уверен, что проблемы решим даже быстрее, чем зарубежные страны.

Безусловно, я могу назвать себя сторонником инклюзивного образования, но при его внедрении следует внимательно относиться ко всем видам инвалидности: кроме людей с нарушениями опорно-двигательного аппарата (для которых устанавливают пандусы) есть еще и люди с нарушениями слуха, зрения, с ментальными ограничениями. Для них необходима не только физическая доступность окружающей среды, но и информационная – это требует дополнительных технологий и специалистов. Например, следует продумать, как будут получать знания слепые и глухие дети, как им можно помочь на уроках.

– Считается, что инклюзивное образование сможет помочь человеку с инвалидностью быстрее адаптироваться в обществе. Ведь большинству в будущем нужно будет искать себе работу. Совсем недавно Минтруд заявил, что изменится система трудоустройства инвалидов.

– Инклюзивное образование важно и для людей с физическими ограничениями здоровья, и для всего общества. И в Минтруде заявили, что, во-первых, особое внимание будет уделено трудоустройству молодых инвалидов – вчерашних выпускников. Во-вторых, центры занятости будут активнее работать с инвалидами, а не ждать инициативы от них, – например, поддерживать связь с медико-социальной экспертизой и с общественными организациями, чтобы получать информацию об инвалидах, желающих работать. Этому также будет способствовать внедрение информационной системы федерального реестра инвалидов с 1 января 2017 года. К началу 2018 года мы сможем выявить слабые места в этой системе и скорректировать их. К этому времени мы поймем: нужна ли такая активность центров занятости, в какой форме, не будут ли люди жаловаться на частые звонки?

– Насколько вырастет количество работающих инвалидов?

– Сегодня работает 1,15 млн человек – это лишь треть всех людей с инвалидностью трудоспособного возраста. К 2020 году должны быть трудоустроены еще 400 тыс. человек.

Также предстоит узнать, почему другие инвалиды не могут выйти на работу. Возможно, причины стоит искать извне: например, человек на инвалидной коляске не может выйти из дома, потому что нет пандусов. Такие случаи есть: одна проблема влечет за собой другую, образуя снежный ком. Необходимо комплексное решение проблем доступности: это и образование, и общественный транспорт, и жилье. Законодатели работают в этом направлении: яркий пример – принятие изменений в Жилищном кодексе о признании непригодности для проживания жилого помещения для человека с инвалидностью. Возможно, причины в самом человеке – в уровне его образования и культуре отношения к труду.

– Почему работодатели часто не хотят принимать на работу инвалидов? Каких трудностей они боятся?

– Сверхконтроля и проверок. По Конституции такой человек имеет дополнительные гарантии от государства. Это и сокращенный рабочий день, и более продолжительный отпуск. Не все работодатели хотят с этим мириться.

– Готовятся ли новые законопроекты, которые смогут облегчить жизнь людей с инвалидностью?

– Мы доработаем законопроекты, связанные с доступностью жилья. Власти выделяют деньги на пандусы и подъемники, но жители многоквартирных домов блокируют эти решения. Жалуются, что это портит внешний вид здания или мешает другим жильцам. Во избежание таких проблем мы продвигаем новую законодательную инициативу. В первом чтении документ уже обсудили. Мы вернемся к вопросу, как только соберется новый состав Госдумы.

Еще один законопроект касается парковок, это актуально для больших городов. Часто специальные парковочные места заняты машинами со знаком “инвалид”, но непонятно ездит ли инвалид на этом авто на самом деле или нет. Понять это со стороны нельзя. И нормативно-правовой механизм перевозки детей-инвалидов и инвалидов с маломобильностью требует дальнейшего совершенствования. При этом меры против незаконного использования знака и остановки на месте для инвалидов мы ужесточили.

Третье важное направление связано с проблемой неиндексации пенсий для работающих инвалидов. Пусть выплата будет ежегодно повышаться на небольшую сумму – 200-500 рублей, – но это лучше, чем ничего. Вопрос скорее не финансовый, а психологический. Отсутствие индексации дестимулирует инвалида в его отношении к трудоустройству.

izvestia.ru

С 1 сентября все школы Екатеринбурга начнут принимать детей-инвалидов. Согласно новому образовательному стандарту, детей с особенностями развития здоровья теперь обязаны принимать в любую школу.

“Для всего общества это шаг вперед. Теперь у ребят-колясочников, детей-аутистов появится возможность учиться вместе с остальными школьниками. Для того, чтобы ребятам было комфортно учиться, в большинстве школ города были построены пандусы, переоборудованы туалеты, кое-где введены лифты”, – рассказала журналистам глава управления образования Екатеринбурга Екатерина Сибирцева.

По информации горадминистрации, возможностью учиться в обычных школах пока воспользовались восемь детей. Раньше дети с особенностями развития могли учиться лишь в коррекционных классах или на дому.

ura.ru

Фонд социального страхования (ФСС) и Русфонд готовят соглашение о сотрудничестве – договоренность об этом достигнута на встрече представителей Русфонда с заместителем председателя ФСС Алексеем Кошелевым. Совместное приобретение колясок для детей-инвалидов может быть опробовано уже нынешней осенью и станет редким примером взаимовыгодного сотрудничества НКО и государства.

В прошлом году читатели “Ъ” и rusfond.ru, а также телезрители “Первого канала” помогли Русфонду купить 32 инвалидные коляски для детей на общую сумму 6 087 317 руб. В этом году уже собрано 3 758 944 руб. на 15 колясок. Чаще всего родители просят приобрести технические средства реабилитации, произведенные в Германии.

В публикациях “Передвижение по средствам” (см. “Ъ” от 20 мая) и “Скинемся на колеса” (см. “Ъ” от 3 июня) мы рассказывали о том, что государство бесплатно обеспечивает инвалидными колясками нуждающихся в них детей, но коляски эти не удовлетворяют потребностям детей-инвалидов. Коляски ФСС закупает дешевые, лишь формально соответствующие техническим параметрам, прописанным в индивидуальных программах реабилитации инвалидов. На деле же они непрочные, неудобные, у них нет боковых поддержек, ремней безопасности и многого другого необходимого. Коляски нужного качества стоят недешево – и 200 тыс., и 300 тыс. руб. Далеко не всем они по карману, и родители вынуждены обращаться за помощью в благотворительные организации, нередко к нам, в Русфонд.

– Мы в курсе проблемы и прекрасно знаем, что многие коляски, вместо того чтобы облегчать жизнь больным детям и их родителям, пылятся на балконах, – говорит Алексей Кошелев. – Но мы обязаны действовать по закону. Закон говорит, что закупать мы должны те средства реабилитации, которые побеждают на обязательных конкурсах. А это коляски, которые стоят дешевле прочих. Дешевизна же, как правило, идет во вред качеству.

Суть возможного сотрудничества с ФСС проста: Русфонд продолжит помогать детям, которым не подходят государственные коляски, а ФСС будет возмещать фонду часть расходов – в результате больше детей получат правильные коляски. Однако по закону ФСС может компенсировать часть затрат только родителям ребенка, которые купили коляску за свои деньги. Юристы Русфонда разработали проект договора, в соответствии с ним компенсацию сможет получить фактический плательщик – благотворительный фонд. Мы ожидаем подписания договора уже в сентябре.

О проблемах обеспечения инвалидов колясками знают и на самом верху: Владимир Путин потребовал от правительства РФ установить причины “неэффективности государственных закупок кресел-колясок для инвалидов при проведении конкурентных процедур”, доложить “о реализации мер, направленных на повышение доли закупок кресел-колясок, осуществляемых конкурентными способами”. Доклад правительство должно сделать до 1 ноября 2016 года. Кроме того, Владимир Путин поручил главе Счетной палаты РФ Татьяне Голиковой провести к 1 января будущего года аудит эффективности расходования бюджетных средств на закупку колясок для инвалидов в 2014-2015 годах.

Сотрудничество Русфонда и ФСС станет полезным для всех. Для детей: они получат качественные коляски, подобранные для каждого в соответствии с конкретным заболеванием. Для ФСС: уменьшится очередь детей-инвалидов, ожидающих техсредства (ребенок исключается из списков ФСС на четыре года, если речь идет о прогулочной коляске, и на шесть лет – если о комнатной). А Русфонд, благодаря денежным компенсациям, полученным от ФСС, сможет помочь большему числу детей. Средняя стоимость коляски, купленной Русфондом в этом году, – 250 тыс. руб., а значит, мы сможем каждый год помогать еще пяти или шести ребятишкам. Русфонд не собирается ограничиваться одноразовой помощью. Если подросшему ребенку спустя время понадобится следующая коляска, поможем снова – будем надеяться, при поддержке государства.

fss.ru

7-8 октября 2016 года в Конгресс-центре Первого МГМУ им. И. М. Сеченова состоится четвертая ежегодная научно-практическая междисциплинарная конференция “РЕАБИЛИТАЦИЯ И ПРОФИЛАКТИКА – 2016” (в медицине и психологии).

Основной целью конференции является консолидация усилий врачей, психологов и специалистов в области доказательной медицины в сфере реабилитации и профилактики.

Инициаторы проведения конференции – сотрудники кафедры нелекарственных методов лечения и клинической физиологии ИПО и лаборатории по разработке и внедрению новых нелекарственных терапевтических методов НИЦ Первого МГМУ им. И. М. Сеченова. Впервые Конференция “Реабилитация и профилактика” прошла в 2013 году и была встречена с большим интересом в профессиональной среде.

В работе третьей конференции “Реабилитация и профилактика” в 2015 году приняли участие более 800 человек.

В программе конференции рассматриваются вопросы профилактики социально значимых заболеваний в кардиологии, неврологии, эндокринологии, дерматологии, заболеваний репродуктивной сферы и опорно-двигательного аппарата, а также вопросы восстановительной медицины, психотерапии и психофармакотерапии, экологии человека и социальной экологии.

Важное место в программе конференции отведено актуальным вопросам нелекарственных методов лечения и профилактики, в том числе гомотоксикологии, гирудотерапии, иглорефлексотерапии, мануальной терапии, а также новейшим методам реабилитации в восстановительной медицине, физиотерапии и курортологии. Мероприятие будет интересно врачам общей практики, психиатрам, сексологам, психотерапевтам, клиническим психологам, специалистам в области мануальной медицины и остеопатии, восстановительной медицины и реабилитации, а также тем, кто интересуется методами традиционной медицины.

Конференция пройдет в формате пленарных и секционных заседаний, круглых столов и мастер-классов, тематика которых охватывает как основополагающие вопросы профилактики и реабилитации, так и многие частные аспекты медицины и психологии.

Возможны различные варианты участия: публикация тезисов в Сборнике материалов конференции, выступление на секционных заседаниях с устным докладом, публикация статьи в журнале из Перечня рекомендованных ВАК РФ и индексированных в базе Scopus.

reaprof.ru

О том, как новая служба реабилитационных менеджеров способна помогать людям, можно судить по опыту Кузбасского отделения ФСС РФ.

Кемеровская область – один из регионов, где проходит пилотный проект по повышению результативности реабилитационного процесса. Здесь работают уже 20 менеджеров, которые занимаются 336 пострадавшими в результате тяжёлых несчастных случаев на производстве.

Электросварщик 5-го разряда Константин Иванов (фамилия изменена) – один из тех, кто попал в заботливые руки новой социальной службы.

В 2015 г. во время ликвидации аварии на работе мужчине раздробило ногу, врачам пришлось ампутировать ему левую голень. Уже в стационаре Константину начал помогать реабилитационный менеджер – поддерживал морально, помогал с оптимизмом смотреть на жизнь, поддерживал его желание вернуться к труду. Из стационара рабочего сразу отправили в Центр реабилитации ФСС РФ “Топаз”, расположенный в Кемеровской области. Затем Константин прошёл освидетельствование в учреждении медико-социальной экспертизы (МСЭ), после чего ему выдали трость, костыли, лечебно-тренировочный протез, ортопедическую обувь и др. Чуть позже мужчина получил автомобиль, а через полгода прошёл ещё один курс лечения в Центре реабилитации. В марте 2016 г. у мужчины было переосвидетельствование в Бюро медико-социальной экспертизы, где ему рекомендовали несколько протезов голеней – модульного типа, для купания и занятий спортом. Назначенные реабилитационные мероприятия согласовывались представителями страховщика (Фондом) с учётом положительного трудового прогноза пострадавшего.

Константин уже работает на своём родном предприятии. Правда, не на старом месте, а техником в цехе. Выполняет административную работу, готовит документы и разнарядки. Чтобы повысить свою квалификацию, он решил получить высшее образование. Для этого восстановился в местном техническом университете.

Как говорят в Кузбасском отделении ФСС РФ, такой комплексный подход к реабилитации пострадавших на производстве очень эффективен. И это подтверждает статистика – более 65% тех, кто завершил реабилитацию, продолжают трудиться.

aif.ru